Может, бомж, это человек, которому просто нужна свобода?
Встретила очень модного бомжа, он шёл мне навстречу по центру города. На голове у него была повязка, как у Рэмбо, только почему-то по бокам он умостил два пера. С собой была куча пакетов и пять курток, как у любого уважающего себя бомжа. Ещё были модные черные джинсовые штанишки и ковбойские ботинки. Нет, я не спутала хипстера и бомжа, это был самый натуральный бомж.
Но выглядел он не похожим ни на алкаша, ни на неадеквата. Трезвое и нормальное лицо. Это меня толкнуло в размышления, что же заставило его совершить побег из реальности? Какая ситуация была настолько сложной, что проще было уйти из дома и бросить всё, чем попытаться решить?
И я сразу представила жизнь с такой наседающей на него женщиной, которая каждый день ему говорит: «Витя, — представим, его зовут Витя, — прекрати быть тряпкой и немедленно становись мужиком, а когда станешь — иди вкручивай лампочку», — Витя покорно отправляется, а дальше она спрашивает: «Что сегодня делал? А что чувствовал? В смысле, ты выбирал хлеб не посоветовавшись со мной?» Ну, и Виктор живет в давлении, любезно преподнесённом, как забота. А человек он не очень-то конфликтный.
А потом жена у него спрашивает: «Витя, что думаешь об этом?», — Витя чувствует подвох, но тихонечко отвечает, а она ему как выдаст обесценивания его мнения и немножечко херрасмента за воротник. А Витя, бедный, потом ходит и ощущает себя чмом. Так проходят года, но тут неожиданно жена уезжает на один денёк, а потом вынуждена задержаться ещё и ещё, и вдруг он как взглянет на себя в зеркало и как скажет себе твёрдо, что хозяин своей жизни он и никто другой.
Первые два дня он, конечно, просто без остановки творит всякую хрень — много курит, пьёт и ест вредную еду, а вот на третий день он вспоминает, что пора бы в магазин сходить, а для этого нужно собраться. И в этом крохотном событии тоже решает дать волю своему внутреннему ребёнку, но чуть-чуть: сначала надевает странную, но милую его сердцу футболку, долго глядится в зеркало, сомневается, есть ли у него, человека не очень приятного, какое-то моральное право на эту приятную футболку, затем надевает рваные штаны.
Перед выходом оглядывается, смотрит в зеркало, ставит пакет на пол, подходит к зеркалу ближе, и так пронзительно вглядывается в собственное отражение, а затем резким движением берет платок жены и вяжет его, как бандану.
«Во, теперь нормально», — думает он, и понимает, что сейчас начнётся не просто путь в магазин за хлебом, а путь за новой светлой жизнью. Берет пакет, собирает в него все свои вещички и зачем-то захватывает с собой два пера.
На всякий случай.
