У Шнура уже не осталось энергетики. Концерт «Ленинграда» похож на корпоратив

Владимир Завьялов — о периоде полураспада одной питерской группы.

Я сейчас в пресс-туре на Live Fest в Розе Хутор, что в горах за Сочи. Сам фест крут даже на контрасте с топовым финским Flow прошлых выходных: локация 10/10, почти никаких очередей к еде, туалетам и шаттлам, неработающих терминалов и критических косяков с расписанием, а еще разношерстный лайнап — от группы Shortparis до певицы Мари Краймбрери.

Хедлайнером второго дня был Шнуров со своей группировкой. Я пошел туда, во-первых, с чисто антропологическим интересом — все-таки фигура выдающаяся при всех прочих. Во-вторых, я неоднократно ругал Шнурова по разным поводам, и хотелось, чтобы он все-таки живьем меня переубедил.

Как все в итоге получилось?

Ожидание: сейчас на сцену выйдет дикий мужчина и люди с трубами, и вот-вот по обе стороны сцены все пустятся в бесчинствующий пляс — легче всего его будет объяснить фразой «Эх, разгуляй!» Прикидывал в голове, что и самому от такого устоять будет, наверное, сложно.

Короче, шел с такой мыслью: сейчас мигом забуду все плохое, что писал про Шнурова, а концерт вообще сейчас выпишет индульгенцию за все телодвижения «Ленинграда» последних лет, и я буду жалеть, что вообще все это написал.

Реальность оказалась прозаичнее.

На сцену вышел зрелый и сосредоточенный мужчина с умудренным жизнью взглядом. Он был в дорогом сером пиджаке и передвигался с самоуспокоенной вальяжностью. Таких людей редко увидишь на сцене, зато часто — на выходе из ЦУМа или ДЛТ.

Вел он себя так же, как и выглядел. Это был профессиональный сет в самом плохом смысле этого слова — когда вместо живого контакта со зрителями получается отретушированное, отрепетированное, отрегулированное и доведенное до автоматизма мероприятие.

Там не было ни единого изъяна, ни единого экспромта, а главное — ни единого шага в сторону от плана. Все выглядело очень дежурно и будто бы по методичке: а поднимите руки, а давайте споем. Там, где нужно запустить волну — он запускал волну. Где нужно дать микрофон в толпу — он давал микрофон в толпу. Во всем этом сквозила просчитанность и игра строго по сценарию.

Главное: во взгляде Шнурова сложно было не увидеть вселенскую тоску и усталость от происходящего. Лидер «Ленинграда» выглядел каким угодно — обязанным, профессиональным, спокойным и благополучным — но не заряженным. Напряжения и драйва в его поведении было ровно столько, сколько минимально требовалось.

О зрителях. Тут ожидания оправдались. Проблема в том, что это худшие ожидания — рядом со мной стояли будто ожившие герои песен и клипов, которых Шнуров последовательно высмеивает: ожлобевшие мужички за тридцать (и даже до тридцати — учитывая, что это были в основном южане) и дамочки на «лубутенах». Рядом со мной стояли две парочки 30+ с маленькими детьми, кочующими по рукам и плечам родителей. Детишки доставляли дискомфорт: ребенок то и дело пинал ножками мой дождевик.  Вели себя все эти люди, как и подобает ожлобевшим тридцатилетним — не выпускали из рук телефон (закрывая обзор на артиста) и нехотя танцевали.

Вообще, читатель задаст, наверное, закономерный вопрос: а что ты, собственно, хотел от 45-летнего мужчины, у которого удалась жизнь и который проводит, возможно, последний в жизни тур?

А вот чего. «Ленинград» даже в своей глянцевой ипостаси последних лет был про то, как самый невзрачный и серый обыватель со своей до одури скучной жизнью, работой, досугом и интересами, через песни Шнурова превращается в рок-звезду, разнузданного и раскрепощенного смутьяна, которому все нипочем. Ну, посмотрите хотя бы клип «В питере — пить». Он именно об этом.

Думал, концерты так и должны работать: с одной стороны — уже солидный и чересчур благополучный Шнуров, с другой — зритель-обыватель с запросом сделать жизнь хотя бы этим вечером чуть ярче обычного. Шнуров снимает пиджак и превращается в рок-звезду, а зрители ему вторят и выпускают пар.

Не произошло ни того, ни другого: Шнуров не был рок-звездой, а зрители мерно и закрепощенно танцевали, но не более.

Я ушел с сета и понял, что концерт «Ленинграда» больше всего напоминал корпоратив: будто бы по одну сторону сцены важнее всего — не перенапрячься и не переработать, а по другую — сохранить лицо и не позволить лишнего, а то вдруг в понедельник косо посмотрят.

Шнуров принял правильное решение о распаде. Его концерт — торжество скучного профессионализма: пьяный человек, не открывающий рот под собственную фонограмму на «Премии Муз-ТВ» в 2003 году вызывал гораздо больше эмоций, чем памятник ему 16 лет спустя.