«Шерлок в России» – картонный сериал о сыщике-ноунейме. Настоящим Холмсом здесь не пахнет
ДзенЗато воняет дешевизной.
Максим Матвеев – смазливый british Шерлок – едет в Санкт-Петербург на поиски Джека Потрошителя. Здесь, буквально с первого шага, пачкает обувь в дерьме, знакомится с алкоаналогом Ватсона, влюбляется в училку-содержанку и получает хлесткие обвинения в мизогинии. Причем от реальных кинокритикесс, вступившихся за экранных куртизанок. Последними буквально кишит «шерлоковский» Питер.
Но Холмса-сексиста, тем не менее, жаль. Он принял правила игры и оставил фирменную (на самом деле, выдуманную Ватсоном) дедукцию в родной Британии. А на русской земле, кажется, быстро превратился в одного из местных жителей. Вышло только четыре серии, но регресс очевиден. Шерлок подбухивает, постоянно забывает об акценте и выдает убогое «тэнк йу» на ломаном английском.
Благо, Холмс пока не врубается в идиомы. Но его искреннее непонимание российских слов и выражений зачем-то превратили в гэг. Повторяющийся и каждый раз очень стыдный.
Странное поведение сыщика можно оправдать клаустрофобией. Он ехал в Санкт-Петербург XIX века, а попал в бутафорское стимпанк-село из тюрьмы и парочки пыльных (темных и одинаковых) переулков. Сериалу не хватает открытых пространств, зрителю – воздуха. Будем считать, что это не дешевизна павильонных съемок, а художественный метод. Но он едва ли подходит для масс-продукта с приставкой «на вечерочек». Можно задохнуться.
Спасают разве что кондиционеры на домах. Они выглядывают из-за искусственного тумана в редких эпизодах, снятых на улице.
Если возникнут вопросы к отличительным особенностям главного героя или детективной составляющей, создатели уже оправдались. Слоган сериала: «Дедукция здесь бессильна». Вот настолько суровая Россия не гостеприимна к Шерлоку и его заморским скиллам. Жаль только, что без них герой Матвеева больше похож на обычного ноунейма-невротика.
Зато в сериале есть пачка никчемных полицейских и загорелый Богомолов в вульгарном костюмчике. Он – russian Мориарти. Но это уже совсем другая история. Не менее картонная.
